В начале декабря состоялось вручение наград престижной шведской премии или, как ее еще называют, «Альтернативной Нобелевской премии» по экологии Right Livelihood Award («За правильный образ жизни»). В числе четырех лауреатов был назван 48-летний российский экоактивист Владимир Сливяк, основатель старейшей в России «зеленой» организации «Экозащита» (признана в РФ НКО-Иноагентом). Редакция «Экологии России» задала вопросы экологу и узнала сложно ли быть экоактивистом в России.
— Владимир, поздравляем Вас с присуждением премии Right Livelihood Award. Эта награда для Вас лично много значит?
— Это высшая награда в мире для каких-либо активистов. И ее название оригинальное о многом говорит. Однако это же не персональный приз, этого ничего не случилось бы, если бы у меня в организации не было большого количества очень талантливых и опытных людей, с которыми мы добивались многих побед. В первую очередь, этот приз важен, потому что он заставляет обратить международное внимание на довольно тяжелое положение активистов в нашей стране.
Быть активистом в России очень сложно. Здорово, что кто-то поддерживает активизм. Люди привыкли считать, что решения принимают политики, а от остальных ничего не зависит. Но на самом деле все не так. Самые существенные изменения, которые происходят в обществе, нередко случаются из-за того, что были какие-то активисты, которые эти изменения спровоцировали.
— И каково это — быть активистом?
— Гражданские движения очень сильно недооценены, прежде всего, в России. Недооценена сила гражданского движения, потому что с точки зрения трансформации общества, каких-то важных изменений, активисты — это те, кто реально достигают этих изменений. Причем, чаще всего это обычные люди с улицы, объединенные гражданским движением, нежели политики, которые принимают формальные решения.
— За какие конкретно достижения вы получили награду?
— Организация, где я являлся одним из двух основателей, появилась в 1989 году. Она существует 32 года и за это время сделала огромное количество самых разных вещей. Мы довольно успешно выступали против атомной энергетики.
— То есть получается, что премия за работу «Экозащиты» с момента основания?
— Да, она за длительную работу. Это не тот вариант, когда вчера у тебя случился какой-то успех, а сегодня тебе уже кто-то вручает премию.
— Ну, допустим, вы закрыли атомную станцию...
— Никто за это премий не дает. Было бы хорошо, если бы после каждого большого успеха кто-то приходил и давал премии, но мир почему-то устроен иначе.
— Есть ли у лауреатов премии «За правильный образ жизни» какие-то преимущества для осуществления дальнейшей деятельности? Ваша жизнь в России, ну и в мире в целом, она сильно изменится?
— Я не думаю, что она каким-то коренным образом поменяется. Я и мои коллеги в «Экозащите», мы что делали раньше, то и продолжим делать. Как на это отреагируют власти? Мне сложно сказать. Но безусловно, это добавляет известности и мне, и всей организации, позволяет находить новые ресурсы для работы. Возможно так происходит потому, что большее количество разных людей и организаций узнают о нашей работе. У нас будет больше поддержки. Всех видов поддержки. Такие изменения они есть, и мы их уже видим. Однако каких-либо фундаментальных изменений в нашем поведении или в том, как мы работаем, это не вызовет.
У нас в стране, если только вы не сидите в центре Москвы, куда ни ткни — везде экологически проблемы, гигантское их количество. Никто не понимает, что состояние окружающей среды <...> напрямую влияет на здоровье людей и на экономику.
— «Экозащита» находится в России в статусе иноагента. Изменилась ли ситуация?
— Давайте расставим точки над «i». Само по себе движение «Экозащита» не является иноагентом, статус присвоен нашей калининградской организации. Изначально, «Экозащита» возникла в 1989 году в Калининграде, со временем мы распространили свою работу на разные регионы. Сейчас мы по сути работаем на национальном уровне, в нескольких регионах. Вообще в списке иноагентов «Экозащита» — первая экологическая организация, которая в нем появилась, это была середина 2014 года. Однако калининградское отделение — не вся наша организация. У нас есть отделения в разных городах, но да, вот одно отделение, к сожалению, оказалось в реестре иностранных агентов и мы по этому поводу испытали очень много сложностей. Да и продолжаем их испытывать до сих пор.
Сейчас в ЕСПЧ ждет рассмотрения дело по поводу включения «Экозащиты» в реестр иноагентов, оно там уже много лет ждет рассмотрения. Юрлиц у нас нет, только гражданские активисты, которые ведут свою работу. Раньше юрлица были, однако они уже давно закрыты Минюстом, который оставил только одно юрлицо, чтобы было кого штрафовать.
— А штрафы вообще большие?
— Бывают очень большие в сотнях тысяч рублей. Но у нас нет возможности получить финансирование напрямую. Минюст же не просто внес организацию в реестр и забыл. После этого он начал регулярно, по несколько раз в год открывать разные дела. В суды нам приходится ходить регулярно. Суды, понятное дело, заканчиваются штрафами, а мы — НКО. Мы не зарабатываем деньги, поэтому штрафы выплатить не можем. У нас в общей сложности на калининградском отделении уже более 20 штрафов с 2014 года. И никакой возможности принимать помощь нет. У нас только волонтеры работают бесплатно.
— Что Вас вообще сподвигло заниматься экозащитой?
— Ну у нас в стране, если только вы не сидите в центре Москвы, куда ни ткни — везде экологически проблемы, гигантское их количество. Никто не понимает, что состояние окружающей среды, состояние воздуха, качество воды, загрязнение на земле или еще где-то напрямую влияет на здоровье людей и на экономику.
Почему-то у нас все это игнорируют и считают, что это детские игрушки. Мол, вот мы сначала главные вещи какие-то серьезные сделаем, а потом, если останутся время и силы, мы обратим внимание на какие-то экологические проблемы. В России огромное количество, если не экологических катастроф, то экологических кризисов. Вообще меня удивляет ваш вопрос. Правильнее было бы спросить, не почему мы этим занялись, а почему все остальные этим не занимаются.
— Почему не занимаются?! Экологическая повестка в этом году весьма бурная.
— В этом году активизировались. Мы очень давно работаем по вопросам климата, с 1995 года, если быть точным. И я могу сказать, что твердо убежден, что то, что сейчас правительство делает, где-то примерно на 98% не то, что надо делать.
— А что надо делать?
— Надо развивать возобновляемые источники энергии, надо думать о том, как чистую энергетику выстроить в стране. Российские чиновники заняты в основном тем, как бы подсчитать количество лесов, чтобы вообще ничего не делать и продолжать добывать. А для того, чтобы какая-то красивая картинка нарисовалась, вот тут и тут пару ветряков воткнем и будем везде по миру ходить: «Смотрите! Мы тоже что-то делаем для климата!». Но это же не дело?! На разных уровнях российской властной вертикали фактически отсутствуют люди, которые понимают, что это, о чем это, что на самом деле надо делать и куда идти.
Та жизнь, которая у нас есть сегодня, к концу века будет в принципе невозможна, если мы не будем что-то предпринимать. Нужно всеми силами искать способы реально сократить количество выбрасываемых парниковых газов. И стараться все-таки переводить экономику на низкоуглеродные рельсы, для того, чтобы больше никаких выбросов не было. И опасных отходов тоже не было.
Интервью с Владимиром Сливяком проводила шеф-редактор «Экологии России» Анастасия Ольденбургская
