Охрана природы – захватывающее и важное дело, которое часто становится делом жизни для нескольких поколений в семье. Так рождаются профессиональные династии. Сегодня мы открываем серию интервью с такими династиями. Перед вами развернутся потрясающие истории про мечты, преодоление, близость к природе, опасности и преимущества, связанные с заповедным делом.
Сегодня мы поговорили с заповедной семьей Шпиленков, представители которой на протяжении десятилетий защищают российскую природу.
НАШИ ГЕРОИ: Игорь Шпиленок, в прошлом создатель и первый директор заповедника «Брянский лес», блогер, фотограф дикой природы, обладатель множества наград фотоконкурсов и премий;
Дмитрий Шпиленок, в прошлом госинспектор, сотрудник оперативной группы Кроноцкого заповедника, фотограф и видеооператор дикой природы, автор популярных документальных фильмов «Медведи Камчатки» и «Нерка: рыба красная»;
Пётр Шпиленок, директор Кроноцкого заповедника (Камчатка)
А ТАКЖЕ: Пётр Шпиленок-старший, в прошлом госинспектор заповедника «Брянский лес»; Николай Шпиленок, фотограф дикой природы, автор журналов «Гео» и «Вокруг света», обладатель наград фотоконкурсов и премий; Тихон Шпиленок, в прошлом директор Кроноцкого заповедника, первый директор Ассоциации заповедников и национальных парков россии – умер от рака в 2016 г.; Лора Вильямс-Шпиленок – сотрудница WWF России, экоактивистка, автор эколого-социального проекта «Табун счастья» – безвременно погибла в 2018 г.
Игорь Шпиленок
ИГОРЬ: Хотя самым старшим работником заповедного дела в семье является наш отец, первым попал в эту сферу именно я.
Начать придётся издалека. Будучи школьником, я видел, как «добивают» наш знаменитый Брянский лес, вырубают его. Однажды нашел в сосновом бору поляну, где цвели подснежники. Мне было тогда 11 лет. Хорошо помню, как я чуть не плакал, что никто, кроме меня, не видит эту красоту – а ведь её могут уничтожить.
Весь следующий год собирал деньги на фотоаппарат. И когда наступил апрель, с замирающим сердцем побежал к той поляне, а она, между прочим, была за 10 километров от посёлка, где я жил – фотографировать. А бор тот весь срубили. Подснежники были перемолоты гусеницами тракторов. Помню до сих пор свою тогдашнюю боль. Пообещал себе, что добьюсь объявления этих земель заповедными.
Фотоаппарат сразу стал помощником. Я понял, что его можно использовать как оружие для защиты природы. Когда закончил университет, поселился в лесу на кордоне и стал фотографировать лесную жизнь, писать небольшие статьи, а потом публиковать в областной газете «Брянский рабочий». Первый материал прошел под заголовком «Нужен ли Брянскому лесу заповедник?» После этого я провел выставку с таким же названием. И вот эти публикации и фотовыставки помогли найти союзников в организации заповедника. В 1987 году, когда мне было 27 лет, заповедник «Брянский лес» был создан. Я стал его первым директором.
Глядя на меня, братья Дмитрий и Николай заразились двумя страстями: природой и фото- видеосъёмкой. Более того, отец, который в молодости был заядлым охотником, стал защитником природы, переселился ко мне на кордон и до 80 с лишним лет работал инспектором заповедника. Там же родились мои старшие дети – Тихон и Петя.
Два Петра: внук и дед Шпиленки
ПЕТР: Отец у меня романтик. Вспоминает только красивые моменты. На самом деле, в «Брянском лесу» первое время с браконьерами мы были в состоянии войны.
ИГОРЬ: Конечно, одним фотоаппаратом много не поохраняешь. Поначалу местные резко воспротивились созданию заповедника. Дом мой жгли несколько раз. Дети с рождения видели, что я гоняюсь за браконьерами, и сами первых нарушителей задерживали в 10-12 лет. С Тихоном ездили в ночные рейды на старом уазике… Приходилось устраивать за браконьерами погони на лошадях, а они от нас удирали на машинах. И самое удивительное – догоняли! Романтика! Были целые семьи, браконьерские династии, которых вся округа боялась. А помнишь, Петя, как мы с тобой «служителей порядка» поймали, сразу человек пятнадцать? Районный отдел милиции выехал поохотиться, и закон ему не писан. Они на нас пытались давить, угрожать, потом судились и даже Петю (а он был ещё школьником) на суд вызывали – но сын страха не показывал. Такая у ребят была уникальная заповедная закалка.
ПЕТР: Да, к вопросу о династиях. Меня часто спрашивают: почему принял решение пойти по стопам отца? А я диких животных до школы видел чаще, чем людей. По вечерам, когда детям обычно поют колыбельные или читают сказку про колобка, отец придумывал для меня сказки, в которых я был героем вместе с обитателями леса. А днем эти сказки воплощались в реальность. Из детства у меня осталась куча фотографий, где я играю в компании аистов, лис, косуль. Меня даже комары не кусали! Рос как часть природы, любил её с детства как свой дом – кем я ещё мог стать после такого воспитания?
Петр Шпиленок
ИГОРЬ: Так я воспитывал своих детей, и на самом деле, примерно так же воспитывал жителей окрестных деревень. В «Брянском лесу» много лет мы доносили до местных жителей выгоду: находиться с природой в состоянии дружбы более прибыльно, чем браконьерствовать. Сейчас заповедник – крупный работодатель: у нас 80 рабочих мест, для нашего района это неплохо. Вокруг территории выросли частные музеи, люди сдают дома туристам, есть повара, которые кормят экскурсантов, есть ремесленники, которые продают сувениры. Люди сами стали более лояльно относиться к красоте природы, и с удовольствием показывают ее туристам (и зарабатывают на этом). Вот так, в конце концов, через годы правильной и последовательной работы, заповедник победил. Сейчас у местных к нам дружественное отношение, а браконьерство экзотично. Через красоту природы и выгоду бережного отношения к природе меняется образ жизни.
ДМИТРИЙ: А взять Камчатку?
Братья Петр и Тихон Шпиленки
ИГОРЬ: Больше десяти лет назад наша семья дружно влюбилась в Кроноцкий заповедник. Сначала я на две недели уехал туда фототуристом. О, думаю, – сниму Долину гейзеров, медведей… И в итоге остался там на 15 лет. Заразился ей, стал работать инспектором в заповеднике, заразил родных. Переехал на Камчатку мой брат Дмитрий, который отложил любимые фотоаппарат и видеокамеру, взял в руки ружьё и тоже стал государственным инспектором.
Резкий диссонанс был между изумительной природой Камчатки и наглостью людей, которые хотят на этой природе нажиться. Там процветало коммерческое браконьерство. Заготавливали икру в промышленных масштабах. Стреляли медведей сотнями ради желчи и лап, которые ценятся на китайском рынке «народной медицины». Естественно, были и структуры, которые всё это «крышевали». Южно-Камчатский заказник превратили из особо охраняемой территории в фабрику природных ресурсов для браконьеров.
Естественно, я всё это обсуждал с сыновьями. Старался обсудить и с руководством. Старший сын Тихон к тому моменту получил профильное образование и уехал работать в Курильский заповедник. В итоге его перенаправили в Кроноцкий с «миссией» – вернуть Южно-Камчатскому заказнику нормальную охрану.
Это был октябрь 2007 года. Тихон и мы с Димой продумали настоящую спецоперацию. Никого из местных не задействовали, чтобы на них не могли оказать давление: привезли оперативную группу из Кавказского заповедника. Ребята с удовольствием включились в наши «шпионские игры». Провернули всё под тайным патронажем Всемирного фонда дикой природы, при помощи моей второй супруги, Лоры Вильямс-Шпиленок. Люди приехали под видом богатеньких туристов из Сочи. Ходили, восторгались красотами, улыбались браконьерам, вели с ними переговоры про покупку икры, изучали ситуацию. А когда всё выведали, и наступил час Х, то ночью переоделись в форму инспекторов и начали громить браконьерские базы. На первом же задержании поймали группу с полутонной икры.
Дима снова взял в руки камеру и выступал в роли оператора. Сюжеты эти передавали на центральные телеканалы. Для местных, пойманных с поличным – как гром среди ясного неба!
И после этого развитие Кроноцкого заповедника и Южно-Камчатского заказника пошло семимильными шагами. Например, в период расцвета браконьерства туризм искусственно сдерживался, а после турпоток увеличился в десятки раз. Начала строиться современная инфраструктура. Заповедник начал работать с общественным мнением.
Дмитрий Шпиленок на Камчатке
ДМИТРИЙ: Самый эффективный путь сохранения природы – это убедить людей, что содружество с природой выгоднее, чем тупое потребление её ресурсов. На Камчатке браконьерство казалось неискоренимым. Но когда при участии Тихона стали создаваться детские лагеря в заповеднике, праздники в местных деревнях, и главное – когда пошёл поток туристов, сознание людей начало медленно, со скрипом, но меняться. Они поняли, что могут заработать один раз, убив медведя. А могут десять, двадцать, сто раз, показав этого медведя иностранным фотографам, накормив их, напоив, обеспечив сувенирами. Ну и дети, которые прошли через наше экопросвещение. Я надеюсь, они будут на Камчатке первым поколением, которое дикую природу любит, а не только использует.
ПЕТР: После Тихона Кроноцкий заповедник принял я. И теперь уже я должен задавать вектор его развития. Я считаю, заповедная территория должна формировать для себя широкую общественную поддержку. Чтобы местное население любило и уважало природу, вместо того, чтобы уничтожать её. Чтобы люди всей страны знали и любили камчатскую природу. И чтобы мы вливали свой ручеек в формирование любви всех жителей страны к заповедной системе в целом. Чтобы каждый гражданин страны гордился тем, что она у нас такая: разная, прекрасная, жаркая, холодная, хрупкая, суровая.
Фото из архива семьи Шпиленков
