На этой неделе появилась новость, что депутаты Госдумы РФ приняли решение обратиться в Генпрокуратуру с предложением признать деятельность организации Гринпис на территории России нежелательной. В частности, об этом сообщил депутат Александр Якубовский. Предложения «заместить» Гринпис отечественной организацией звучали в этом году уже не раз. Что думают об этом сами гринписовцы и готовы ли остановить свою деятельность? «Экология России» встретилась с исполнительным директором российского Гринпис Сергеем Цыпленковым.
Сергей Цыпленков окончил географический факультет и аспирантуру МГУ. С 1993 года координировал в Гринпис лесную программу, а в 1998 году стал исполнительным директором организации. С 2008 года председатель постоянной комиссии СПЧ при Президенте РФ по экологическим правам.
- Гринпис – некоммерческая природоохранная организация, при этом международная. Это вам сильно осложнило жизнь сейчас?
- Мы уже что-то похожее проходили. Как организация «Гринпис России» была создана в 1992 году, в 2006-2008 годах у нас пошли первые конфликты с Минюстом. Процедурно было так: российские граждане создали организацию, которая обратилась в Гринпис, чтобы стать ее международным членом. Минюст решил, если есть центральная организация, то все ей подчиняются, так что статус «международная» нам присвоил Минюст. Нам пришлось перерегистрироваться как отделение международной организации, но при этом мы сохранили независимость. Потому что в гринписовском мире все организации независимые. Последние семь лет у нас огромный объем отчетности и проверок. Наверное, он сопоставим с тем же количеством отчетности, которое предъявляется иноагентам.
- Кстати, вас и предлагают считать иноагентами.
- Это происходит с 2012-го года, как появился закон об иноагентах. Все, кому мы прищемили хвост, пытались делать подобные шаги. В 2020-2021 годах, когда были попытки изменить законодательство об особо охраняемых природных территориях, авторы этих инициатив тоже хотели внести нас в список иноагентов.
- Но не вы одни боролись с несправедливостью, и другие организации тоже не соглашались с этими предложениями.
- Давайте возьмем этот случай. В конце августа депутат Якубовский стал соавтором законопроекта, позволяющего проводить сплошные санитарные рубки в центральной экологической зоне Байкала. На мой взгляд, это отвратительный законопроект, и в результате все ключевые игроки выступили против: и Минприроды, и Рослесхоз. Но, как только мы стали выступать против, то сразу появились заявления о том, чтобы присвоить нам статус иноагента. Это происходит уже не первый раз. Мы также публично выступали против перевода части территории Кавказского заповедника в Сочинский заказник. По следам нашего выступления из Генпрокуратуры поступила просьба предоставить дополнительные материалы, аргументированно подтвердить нашу позицию. Я сейчас банально, может быть, скажу, есть личности, которым мы мешали сделать плохое, и они мстят, есть другие, кто берет паузу, но продолжает с нами взаимодействовать, в том числе и представители органов власти.
- Получение статуса иноагента способно остановить деятельности Гринписа в России?
- Мы не были в статусе иноагента. Предполагаю, что это может осложнить работу, но не остановит ее.
- У меня сложилось впечатление, что российское отделение сейчас старается быть очень аккуратным и осторожным. Вы не делаете резких заявлений.
- И да, и нет. Гринпис очень сильно отличается от страны к стране. Национальные организации Гринписа не могут не учитывать местное законодательство, ситуацию в обществе, стадию развития страны и так далее. Но есть общие принципы для всех. Во-первых, ни одна из организаций, включая нас, не может брать финансовую поддержку ни от государственных, ни от политических, ни от коммерческих структур. А если организация получает такой грант, то теряет право использовать имя «Гринпис». Только частные пожертвования.
- Есть утверждение, что российским Гринписом управляют иностранцы с приличным капиталом.
- Только ни одного доказательства нет. Ни одного цента.
- Вы получаете деньги от американцев?
- Нет.
- Но вы живете на западные пожертвования?
- Не совсем так. У нас порядка 40 тысяч сторонников российских граждан, из них около 25-27 тысяч делают ежемесячные пожертвования. Это довольно большое количество граждан России, которые нас финансово поддерживают. И это около 30 процентов нашего бюджета. В прошлом году от физических лиц из России было получено более 95 миллионов рублей. Около полутора миллиона россиян поддерживают нас в наших проектах. Порядка 70 процентов нашего бюджета – это те деньги, которые идут с западных стран, сторонников организаций Гринпис. Ни копейки, ни цента от государственных и коммерческих структур там нет.
[«Экология России» посмотрела предоставленный финансовый отчет российского Гринпис. Согласно ему в 2021 году общая сумма поступлений составила 389 346 753 рубля. Более 70 процентов средств поступило из некоммерческого фонда Greenpeace International, складывающихся из частных пожертвований сторонников Greenpeace других стран. Самые крупные статьи расходов российского Гринписа связаны с природоохранными программами и проектами – более 200 миллионов рублей, на экспертную поддержку было израсходовано более 65 миллионов рублей].
- Еще один принцип – это политическая независимость. Мы не коллаборируем ни с какой политической партией и не принимаем участия в выборных кампаниях. Третий принцип – не применять насилие, и четвертый – работать с природоохранными задачами. Это такая Библия. А все остальное зависит от национальной специфики и законодательства.
- Звучат предложения заместить вашу организацию отечественным аналогом. У нас уже достаточное количество экологических организаций, движений, фондов, и появляются каждый год новые. Вы готовы к тому, что вас просто вытеснят из природоохранного поля?
- Я на полном серьезе считаю, что чем больше организаций занимается охраной природы, изменением сознания людей, тем лучше, потому что поле, на самом деле, непаханое. Очень важно, чтобы это были независимые люди, которые думают именно о вопросах охраны природы. У нас не хватает адвокатов природы и адвокатов людей, а те, кто думает об интересах крупного бизнеса, сиюминутных интересах, таких пруд пруди. Пусть независимых организаций будет больше, у нас могут быть разные взгляды на инструменты, на тактику, но по целям мы будем совпадать: «Россия – это страна, в которой соблюдаются экологические права граждан», «Россия – страна, которая сохранила уникальную природу». А у нас в мировом масштабе есть уникальные природные объекты.
- Что Гринпис может позволить себе делать на Западе? И что вы как российский Гринпис никогда не позволите себе делать в России?
- Ответить на этот вопрос используя понятие «никогда» будет неправильно. Ну, во-первых, обливать картины томатным супом вряд ли будет хоть какая-то организация Гринпис в мире, а во-вторых, нас интересует больше целеполагание – чтобы изменилось отношение общества к вопросам охраны природы. Ведь могут быть прекрасные законы, которые не будут работать. Вот пример. В конце нулевых был план строительства нефтепровода сначала по дну, потом вдоль берега Байкала. Но возникли протесты, и в итоге вывели этот нефтепровод из водосборного бассейна озера Байкал. Если даже и случится прорыв, то нефтепродукты не попадут в Байкал. Я имею в виду, что сознание людей должно быть таким – и у политиков, и у бизнеса – чтобы и в голову не пришло строить подобный объект на природоохранной территории. Те действия, те шаги, которые будут помогать изменять сознание людей, их можно и нужно делать, не нарушая основополагающие принципы. Обливание супом картин не поможет изменить сознание российских граждан. Это сейчас такое видение. А может, мы с вами встретимся через 10 лет, и вы мне скажите, а вот не прав ты был, сейчас эти методы смогут поменять сознание.
- Влиять на сознание можно и через лидеров. Сейчас в экологической повестке есть такие заметные фигуры, как Фетисов, Исмаилов… кто еще? Кому сегодня поверит общество?
- Я могу заблуждаться, но сейчас не время героев-одиночек. А сейчас важны команды, включение волонтерских сообществ, хорошая экспертиза в природоохранных вопросах. Все, кто хочет идти в экологические проекты, думает о будущем страны, не обязательно должны иметь знания по биоразнообразию, заповедному делу, обращению с отходами. А вот эксперты должны им в этом помочь.
- На этой неделе появилась новость о создании молодежного экологического движения. Президент России подписал соответствующий указ. Там тоже можно обойтись без лидеров? Мне казалось, что молодежи важны персональные примеры.
- На мой взгляд, проблема в том, что у нас часто ищут лидера, но он может быть не один. И потом, должна быть искренность в том, что ты делаешь. А не так, что дана команда создать, и потом кто-то осваивает бюджет. Попытки были и не только в этом году, но не удается объединить людей, которые искренне хотят изменить ситуацию.
- А где взять таких молодых людей?
- Нужно быть самому искренним, потому что люди не идут, если не верят. Сегодня заявим о чем-то, а завтра забудем. У нас был проект со школами на территории России и в странах бывшего Советского Союза, мы помогали выращивать на школьных участках деревья, проводили обучающие лагеря. И, если не считать учителей биологии и географии, то были сотни людей, которые объединяли на своем уровне школьников, к которым дети тянулись. Вот у нас есть карта по раздельному сбору отходов в городах, она там работает, мы видим, что люди реально хотят поменять ситуацию.
- Но почему бы ребятам из вашего проекта не войти в созданное молодежное экологическое движение?
- Может быть, и да. Но, если они увидят, что там все дутое, то разойдутся. Знаете, лет десять назад в Москве в ходе какой-то очередной предвыборной кампании были развешены билборды – на них девушка с парнем, она положила ему голову на плечо, и надпись: «Милый, ты меня действительно любишь или это пиар?» Вы действительно хотите изменить ситуацию в лучшую сторону или это просто пиар? И тогда эта организация будет держаться столько, сколько будет продолжаться ее финансирование.
- А женщины в экологии, те, кто может влиять на сознание, их ведь тоже нет.
- Более того, я вам скажу, что чем больше женщин будет в политике, тем лучше будет для всех нас. Это моя личная точка зрения. Кстати, мы занимаемся темой ландшафтных пожаров и помогаем появлению добровольных пожарных дружин и отрядов. Так вот, туда идет довольно много женщин и наравне с мужчинами занимаются этим трудным делом. Если говорить о высоком уровне, то мне непонятно, почему не нашлось места в делегации на Всемирной климатической конференции, которая сейчас проходит, для вице-премьера, курирующего экологию – Виктории Валерьевны Абрамченко. Конечно, возможно посчитали правильным представить другие вертикали. Руслан Эдельгериев, советник Президента по климатическим вопросам, это логично. Но мне кажется, что отсутствие Абрамченко, это ошибка.
- Вы сказали, что ваша организация не берет денег от власти и бизнеса. Ну вот, тот же бизнес нередко становится спонсором проведения экологических дискуссий, форумов. То есть, по сути, загрязнители платят за площадку, где они могут доказать обратное. Как вы к этому относитесь?
- Я знаю организации, которые получают поддержку и от государства, и от бизнеса, но, судя по делам, остаются независимыми. Как это им удается, я не знаю. Возможно, они вынуждены себя ограничивать в тех или иных позициях, действиях, словах. Некоторые следят за соблюдением природоохранных норм нефтяных компаний, и себе говорят: ну, мы от них денег не будем брать, но можем взять от финансового бизнеса. Конечно, в этом есть и лукавство. Но то, что бизнес начал говорить о том, что здесь выпустим чибисов, а там уберем километр пляжа, это уже хорошо. Неважно, что через год это километр будет снова завален мусором. Раньше ведь вообще не обращали внимания на эти вопросы. Пока мы находимся на этой стадии решения экологических проблем. Но я надеюсь, что за ней последуют реальные изменения. Мы можем навешивать бизнесу заботы о социальной структуре, о природе, но бизнес создается для того, чтобы делать деньги. Здесь, на мой взгляд, должно сыграть свою роль государство. Оно должно сделать так, чтобы уничтожать природу было невыгодно, а сохранять и созидать было выгодно. Тогда все эти гринвошинговые практики будут переводиться в реальные шаги. Чтобы километр пляжа снова не загрязнился, нужно предпринять определённые шаги, сделать первое, второе, третье.
- Что нечестно в российской экологии?
- Хороший вопрос. Ну, если продолжать тему, то, наверное, когда заявляется одно, а делается другое. У нас принята политика по обращению с отходами в 2014 году, где очень прогрессивные вещи были сформулированы, так называемая иерархия обращения с отходами. В экологической доктрине нашей страны все это есть, а потом мы переходим на законы и нормативы, которые не соответствуют государственным приоритетам. И это нечестно, на мой взгляд.
Подготовила интервью Ольга Стрелкова
