Байкал нуждается не в шумных истериках, а в серьёзных исследованиях

В последнее время Байкал привлекает внимание СМИ и общественности не красотой и богатством природы, а связанными с великим озером скандалами. То завод по розливу бутилированной воды, по мнению активистов, угрожает Байкалу обмелением. То в водах озера находят микропластик. То из акватории пропадает знаменитый байкальский омуль, порождая множество версий и обвинений.

Мы поговорили с известным учёным, ведущим научным сотрудником, Советником председателя Сибирского отделения РАН и до недавнего времени директором «Музея Байкала» Владимиром Фиалковым. И выяснили, что серьёзные исследователи с осторожностью относятся к громким заявлениям о судьбе озера. Что же в действительности важно для Байкала? Читайте в интервью.

«Байкал — это природный объект мирового значения. Безусловно, важно правильно понимать рекреационную и в целом антропогенную нагрузку на этот объект, если мы хотим сохранить его именно в том виде, в каком он нам достался.

Но нам с научной точки зрения непонятны попытки поднять шум вокруг вещей, которые для Байкала как для экосистемы являются малозначительными. Вот кто-то нагнетает панику: «Из озера откачают всю воду и продадут китайцам», «озеро загрязним, вода станет грязной». Всё это очень сильно преувеличено.

Мы говорим: «Люди такие-сякие, столько видов из дикой природы исчезло, столько загрязнений мы привнесли в природу». Из этого в умах людей рождается представление, что человек — это всемогущее зло, которое может быстро и качественно «загадить» что угодно. Однако влиять на состояние таких огромных, древних и обладающих колоссальными способностями к адаптации экосистем, как Байкал, мы можем в очень ограниченных объёмах.

Вот пример: нитчатые водоросли, по поводу которых бьют тревогу в последние годы. Мол, озеро поглотит спирогира, оно «зацветёт», потеряется знаменитая чистота воды. Но так говорят люди, которые не понимают, как живёт Байкал. Различных видов водорослей, как и губок, на протяжении тысячелетий циклически становится то больше, то меньше. В зависимости от количества питательных веществ, погодных условий, других факторов. И уж точно человек не в состоянии за десятилетие-другое «наводнить» весь Байкал водорослями, это мы слишком много о себе мним.

Первый раз массовое появление на Байкале спирогиры было описано в 1911 году (хотя это не значит, что она тогда впервые появилась — просто сведения впервые были зафиксированы учёными). С тех пор факты её сильного размножения фиксировались периодически, были вспышки, потом это всё угасало. И уж тем более неправы те, кто повторяет слова, что спирогира — вид, нехарактерный для Байкала, и его, мол, занёс сюда человек. Как раз в 1911 году здесь были описаны сразу 4 вида этих водорослей.

Приведу ещё такой пример. Верхний слой воды Байкала в тёплое время года хорошо прогревается. А раз вода прогревается, значит, в ней бурно начинает расцветать жизнь, тот же самый зоо- и фито-планктон. Но это раньше происходило у берегов, центральная часть Байкала была достаточно холодной. Логично, что вся рыба концентрируется там, где много пищи, то есть у берега. Там её и ловили, там рыбаки отмечали какие-то привычные места хорошего клёва.

Не секрет, что мы сейчас находимся в фазе глобального потепления, не будем дискутировать о том, дело ли рук человека это или нет. И сейчас прогреваться стал верхний слой воды во всей акватории, так что рыба рассредоточилась по Байкалу. Рыбаки подняли панику: омуль пропал! А он не пропал, а просто ушёл с привычных мест и теперь обитает в центральной части озера. Ихтиологи, которые этим давно занимаются, знают эту ситуацию и наблюдают за ней, а в СМИ паника.

Но здесь, опять же, важно правильно оценивать, какие элементы экосистемы уязвимы, а какие нет. Например, если мы будем топтать землю по берегам Байкала, то на ней довольно быстро ничего не останется. Тем более что здесь территория достаточно молодая, почвенный слой невелик, и вытаптывается всё элементарно.

Мы рядом с Музеем Байкала создали дендропарк, чтобы показать, как именно можно и нужно оформлять туристические маршруты без вреда для растений. Я говорю о дощатых тропах, они у нас подняты над землей на 40 сантиметров и полностью сохраняют почвы и растительность. Когда вы поднимаетесь в наш дендропарк, вы получаете отличный обзор, видите Байкал и всё вокруг, море эмоций — но ваше влияние на природу сводится к нулю. К тому же, зимой солнце нагревает деревянную тропу, она остаётся тёплой и комфортной для прогулок, это не по сугробам лазать. Здесь может пройти миллион людей, и им будет удобно, а экосистема практически не заметит их присутствия.

Кроме того, уязвимы редкие виды млекопитающих, птиц, водной фауны, которые являются прямым объектом истребления, или которым человек мешает жить, вторгается в их местообитания. Как, например, знаменитая байкальская нерпа.

Кстати говоря, уязвим и сам человек. Загрязняя экосистему Байкала, мы подкладываем «свинью» самим себе: в первую очередь, местным жителям, и туристам, которые лишаются возможности отдохнуть в чистой, красивой природной среде. Байкалу миллионы лет, он способен многое перенести, но вот нам самим от мусора, «грязной» энергетики, выбросов в воду и воздух будет намного хуже, чем озеру.

В чём действительно нуждается Байкал, это в серьёзных системных исследованиях. Нам как учёным хотелось бы, чтобы в национальном проекте «Экология» была заложена научно обоснованная сеть подводных исследовательских станций. Ведь все сегодняшние знания о Байкале абсолютно обрывочны, собраны в случайных местах. И потом мы пытаемся эти случайные обрывки обобщить в какие-то теории. Но как это возможно, если наши наблюдения за тем, что происходит на Байкале, в прямом смысле капля в море?

Да, у нас есть несколько подводных камер, которые поставлены где-то в произвольных местах, где смогли. Кроме того, погружались на глубоководных аппаратах «Мир», опять-таки, где смогли. Но нам необходимо кардинально увеличить эту сеть, вести наблюдения на разных глубинах. Наша задача — найти ответы на фундаментальные вопросы жизни Байкала.

Мы, к сожалению, в общей сложности Байкал изучаем максимум сотню лет, и то крайне поверхностным образом. А сколько лет Байкалу? Миллионы! И за это время происходили в жизни озера различные интереснейшие изменения, причём самое обидное, что наш технологический уровень уже позволяет о них кое-что узнать. Но не можем пока заняться этим!

Например, вы знаете, почему в Байкале такая чистая вода? Почему-то общепринятое объяснение, что всю эту колоссальную массу воды чистит эпишура, наш знаменитый маленький рачок, или, скажем, губки, планктон. Но объяснение это критики не выдерживает. Дело в том, что вода озера — продукт последнего оледенения, это ледниковая вода с характерной именно для талой воды чрезвычайно низкой минерализацией.

Причём когда ледник сходил сюда, он ведь не только принёс воду: двигаясь, он в очень мелкую фракцию истёр подстилающую поверхность. И получившуюся осадочную породу «затащил» в озеро. Там, где по мере заполнения водоёма накапливалась эта порода, прекращался фотосинтез. На Байкале в ряде мест есть так называемая «немая толща», это осадки, в которых на глубине нескольких метров вообще нет органики. Вот это, предположительно, и есть результат деятельности ледника. Причём было это не так давно, здесь уже люди жили. Представляете, сколько интересного могла бы «рассказать» эта толща, если бы мы её как следует изучили? Но мы пока не можем.

Ещё один знаменитый феномен Байкала — во многих местах со дна выделяются пузыри метана. Если это происходит недостаточно глубоко, эта зона заселяется бактериями, образуются так называемые «бактериальные маты» (плёнки из различных микроорганизмов), которые ложатся в основу очень интересных пищевых цепочек. Там уже не нужен фотосинтез! Это называется «хемосинтетическая жизнь». И конечно, нам бы хотелось опять-таки иметь возможность изучать её более полноценно.

У нас есть программа «Цифровые технологии мониторинга и прогнозирования экологической обстановки Сибири», заложенная в нацпроект «Цифровая экономика». Она же работает на задачу «Увеличение площади Байкальской природной территории, охваченной государственным экологическим мониторингом» федерального проекта «Сохранение Байкала» НП «Экология».

В рамках программы предполагается разработка системы цифрового онлайн гидрологического и ледового мониторинга водоемов, это нужно сделать уже к 2021 году. В 2021 году должны будут установить несколько пилотных автоматических гидрологических станций, совмещённых с автоматическими метеостанциями на реках Селенга, Ия, Уда, Бирюса, Витим. Возможно, такие станции будут развёрнуты и на Байкале. Должна будет появиться и опорная сеть мониторинга экстремальных природных явлений и антропогенных выбросов на Байкальской природной территории. Запланировано появление систем дистанционного зондирования Земли из космоса и с беспилотных летательных аппаратов. Современное программное обеспечение, анализ «больших данных» и многое другое.

Нам бы, безусловно, очень хотелось взять от этой программы по максимуму в плане исследования Байкала. Только через системные, полноценные исследования мы можем получить объективную картину того, как живёт это древнее озеро».

*Фото из архива Прибайкальского национального парка, автор Андрей Таничев, г.Иркутск