Наряду с транспортом и промышленностью животноводство стало одной из экологически неблагоприятных отраслей для окружающей среды. Высокая концентрация животных в крупных комплексах, их роль в увеличении метановых выбросов, образовании и накоплении навоза, загрязнение отходами грунтовых вод, почвы, воздуха – всё это беспокоит общественность и, особенно, жителей, живущих по соседству.
Подтверждением тому стали рассказы, которыми поделились с журналистами «Экологии России» участники «Зелёной линии», проекта нашего СМИ об экологической тревожности.
К разговору об экологических проблемах в отрасли мы пригласили Максима Синельникова, заместителя руководителя Национальной мясной ассоциации.
Про открытость животноводческих комплексов
– Мы столкнулись с тем, что попытки наших журналистов вызвать на диалог представителей животноводческих комплексов оказались безуспешными. С чем связано это нежелание – страхи бизнеса, не видимые нам и обществу или неготовность идти по пути экологической открытости?
– Ни то, ни другое. Аграрный бизнес – это тяжелая работа в режиме 24/7. Не исключаю, что просто физически нет времени на общение, хотя мы все время зовем наши СМИ посмотреть, чего добились наши аграрии.
Сегодня бизнес реализует государственные задачи по обеспечению физической и экономической доступности продовольствия для населения. И именно благодаря инвесторам, частному бизнесу, которые вложились в 2000-ых годах, у нас эта отрасль развивается. Мы же все хотим есть?.. Мы обязаны растить детей, кормить их животными белками. Для нормального развития человека нужно 73-75 кг мяса в год.
– Но ведь никто не спорит с благими намерениями, как при этом реализуются природоохранные меры на предприятиях?
– С этого начинается строительство любого предприятия. Не бывает такого, что построили комплекс, а потом ввели очистные. Невозможно согласовать строительный проект животноводческого объекта и ввести его в эксплуатацию, без учета требований природоохранного законодательства.
Все проекты проходят или государственную, или региональную строительные экспертизы. А к животноводческим объектам предъявляются особые требования по строительству и очистных сооружений, где есть переработка, и лагун, и мест хранения навоза.
Что касается, например, запахов. Мы слышим об этом и из уст надзорных органов, что часть жалоб населения – это жалобы на запах. Когда мы начинаем вникать в детали, то понимаем, что на запахи жалуется не столько местное население, которое работает на этих комплексах, а дачники или жалобщики, есть такая категория лиц, возможна и конкурентная борьба.
Сейчас часть крупных объектов обязана проходить государственную экологическую экспертизу и в этот процесс входит прохождение общественных слушаний, на них снимаются и опасения и риски. Иногда, инвестор, не убедивший население, разворачивается и уходит из этого региона.
Как экология влияет на стоимость мяса
– Ну ведь есть же нерадивые животноводческие комплексы?
– Немного истории. В 1990-м году был пик максимального производства скота в СССР, к 2000-му объёмы производства резко упали, и потом практически с «нуля» пришлось более 25 лет работать, чтобы выйти на тот же уровень 1990-го года. Мясная отрасль увеличила объемы производства в разы. С 2003-го года начались приоритетные национальные проекты, в том числе развитие АПК. И вот с этого момента инвесторы стали строить новые предприятия по самым современным технологиям в мире, в том числе в сфере охраны окружающей среды.
Поэтому у нас самая молодая и высокотехнологичная отрасль. Около 85 процентов предприятий свиноводства в структуре – это предприятия, построенные после 2003-го года, а 15 процентов – это устаревшие и уставшие, не всегда соответствующие современным технологиям.
И здесь встает дилемма – давайте примем в одночасье решение, что их надо закрыть…
– Потому что есть нарекания в их адрес?
– …да. Но как пример. С 2015-го года благодаря росту объёма производства оптовая цена на свинину и мясо птицы не росла практически 5 лет. Ценовые колебания были в районе одного процента год к году.
В 2020-ом году у нас произошло заметное сокращение производства из-за распространения птичьего гриппа и африканской чумы свиней, не опасной для людей, но летальной для свиней. В январе этого года производство птицы упало на шесть процентов, предложение сократилось, в результате потребитель ощутил изменение цен на полке. Если мы сейчас закроем эти 15 процентов устаревших предприятий, а мы боремся за кошелек потребителя в это непростое время, то это очевидно негативно отразится на цене продукции для потребителя.
Если мы сейчас закроем эти 15 процентов устаревших предприятий, а мы боремся за кошелек потребителя в это непростое время, то это очевидно негативно отразится на цене продукции для потребителя.
Конечно, есть в бочке мёда ложка дёгтя. Но надо определиться с приоритетами. Приоритетом является устойчивость развития. Если в одночасье реализовать все экологические требования, это тут же отразится на стоимости продукции. Реализовывать экологическую повестку надо эволюционно, а не революционно, учитывая экономическую ситуацию в стране и технологические возможности.
– Правильно я понимаю, что быть экологичным предприятием дорого как для собственника, так и для потребителя. Любые расходы на экологию будут заложены в стоимость продукции?
– В этом у нас проблема для малого бизнеса. Средний и крупный живет по другим принципам. Он строит и развивает свой бизнес на долгосрочной перспективе. И для него очень важны репутационные последствия. Крупный и средний бизнес предотвращают такие риски уже на стадии проектирования предприятия, поэтому и обеспечивает выполнение всех действующих экологических требований. Мелкие предприятия, чтобы не разориться, не всегда могут позволить себе выполнить все установленные требования, потому что для их реализации нужен штат специалистов-экологов, требуются существенные инвестиции и т.д. А иногда требования таковы, что они невыполнимы в принципе, и здесь размер бизнеса уже не имеет значения. С такими требованиями сейчас разбирается реформа под названием «регуляторная гильотина»(ред. – инструмент масштабного пересмотра и отмены нормативных правовых актов, негативно влияющих на общий бизнес-климат и регуляторную среду в России. Данная инициатива началась с отмены 30 002 нормативных актов 1 января 2021 года).
Навоз, помёт и запахи
– Назовите всё же на ваш взгляд наиболее важные экологические проблемы для агрокомплекса?
– Проблемы в регулировании. Я не вижу в мясной животноводческой отрасли проблем с несоблюдением природоохранного законодательства, каких-то экологических рисков, их нет, есть избыточное регулирование. Например, кейс про навоз-помёт.
В 98 процентов случаях в индустриальном секторе навоз перерабатывается практически на месте или передается на соседнюю площадку для производства органического удобрения. Оно используются для внесения в почву в своих же полях, происходит биологизация почв, поддержка плодородия. И это лучше минеральных удобрений, потому что минералка выжигает почву, а гумус поддерживает ее.
С 2016-го года требования к обращению с навозом как с отходом предъявляются ко всем животноводческим комплексам, а это и требование о лицензировании обращения, паспортизации, постановки на учёт объектов размещения отходов и т.д. При этом, эти требования не предотвращают рисков, а являются избыточными и обременительными. Минприроды и Минсельхоз неоднократно разъясняли, что для животноводов, перерабатывающих навоз в удобрения, требования закона об отходах не распространяются. Однако Росприроднадзор не прекращает выставлять требования и штрафовать предприятия.
В России установлены нормативы по выбросам веществ в атмосферу. И эти нормативы согласовываются с Росприроднадзором. Если предприятие образовывает объёмы навоза-помёта в концентрированном виде в лагунах ли, в навозохранилищах ли, то эти объекты построены уже по согласованию с органами контроля. Устанавливаются разрешенные лимиты, которые нельзя превышать. И если вы превысите разрешённые лимиты, то к вам применяются административные санкции. А запах он не нормируется, он может присутствовать в зависимости от розы ветров.
Не всегда возможно построить предприятие так, чтобы запах от фермы не распространялся в сторону жилого сектора. Строят так, чтобы 10 - 11 месяцев ветер не шел в сторону населенного пункта, но в один месяц года он может пойти не в ту сторону, и этого нельзя исключить.
Не всегда возможно построить предприятие так, чтобы запах от фермы не распространялся в сторону жилого сектора. Строят так, чтобы 10 - 11 месяцев ветер не шел в сторону населенного пункта, но в один месяц года он может пойти не в ту сторону, и этого нельзя исключить.
Технология накопления этого навоза в мире одна. Конечно, вы можете построить саркофаг, закрытое предприятие, но тогда вся продукция по цепочке вырастет в цене и ударит по кошельку потребителя. Мы не можем уходить в технологиях в какой-то космос, если мы конкурируем на едином поле с коллегами из Канады, США, Дании, Великобритании, которые используют точно такие же технологии, что и в России.
Сточные воды – есть два пути
– Вторая проблема, по мнению жителей, связана с тем, что недостаточно работают очистные или идут грязные сливы в почвы и водоемы. Как прокомментируете?
– Вопросы контроля качества почв и земель сельскохозяйственного назначения находятся в ведении Россельхознадзора, который следит за соблюдением требований законодательства в этой сфере. В том числе и за содержанием в почвах потенциально опасных веществ и организмов. Я уточню, что очистные не используются для предприятий животноводческого комплекса, это актуально для перерабатывающих предприятий, там, где есть объёмы потребления воды.
Сточные производственные воды должны естественно перерабатываться на местах или передаваться на переработку в централизованные системы водоотведения, где за плату проводят очистку сточных вод. Если предприятие сливает их в реку, то оно попадает в первую категорию опасности по негативному воздействию на окружающую среду.
Мы всегда говорим контрольному органу, что если вы видите, условно, такого нерадивого собственника, который не строит очистные сооружения, то, вы правильно сделали, что оштрафовали его, если он сбрасывает нечистоты с превышением допустимых нормативов без согласования и разрешения. Только нельзя все предприятия равнять по таким предприятиям. С 2025-го года они должны будут принять программу повышения экологической эффективности и провести модернизацию, или уйти с рынка. И каждая труба должна быть оснащена средствами измерения и учета сбросов загрязняющих веществ. Все показатели будут передаваться в информационную систему.
Однако есть и другая проблема, о которой мы говорим не один год. В законодательстве не разделены виды сточных вод. Есть производственные сточные воды (условно грязные), требующие специальной очистки и особого контроля. А есть ливневые воды, дождевая и талая вода (условно чистые), не требующие особой очистки. Такие воды могут использоваться для полива или распределятся на поверхности, не нарушая качества почв.
Так вот, сегодня, если строится производственный объект, например, овощехранилище в сельской местности, по мнению Минприроды, дождевая вода с крыш и дорог на объекте должна собираться, очищаться и передаваться в централизованные системы водоотведения или сбрасываться в водный объект. А если в ближайшем окружении таких объектов нет, то Минприроды предлагает строить специализированные пруды-накопители.
Стоимость таких прудов составляет десятки миллионов рублей, что, безусловно, влияет на себестоимость производства. А главное, что делать с водой, которая просто накапливается, заболачивается и её нельзя использовать, не ясно. В мире разрешен сброс дождевой воды на рельеф местности, главное, чтобы в такой воде не было нефтепродуктов. В России этот вопрос остается не решённым, а предприятия вынуждены строить не нужные гидротехнические сооружения, занимая земли сельхозназначения непрофильными объектами и тратя значительные средства.
Что добавляют в мясо?
– Ещё один экологический риск связан с использованием дополнительных химических средств, например, фторуглеродов для охлаждения продуктов. Насколько это безопасно и для природы и для человека?
– В чём риски для экологии при охлаждении пищевой продукции, мне не известно. Расскажу про технологию охлаждения мяса птицы. Этот технологический процесс как раз направлен на обеспечение безопасности пищевой продукции для потребителей.
С 2011-го года поменялось регулирование и теперь используются только бесхлорные технологии. На смену им пришли уксусные и молочные кислоты.
С 2011-го года поменялось регулирование и теперь используются только бесхлорные технологии. На смену им пришли уксусные и молочные кислоты.
Тушка птицы после убоя, потрошения, зачистки от пера поступает в ванну охлаждения и далее в сушку, чтобы ушла лишняя влага. И вот в эту ванну с водой добавляются вещества в определенной концентрации, разрешенные государством. Влияние на здоровье человека и экологию они не оказывают. У хлора эффективность борьбы с бактериями выше, но есть риск, по мнению учёных, что в результате обработки кожных покровов тушки птицы в продукции образуются канцерогены, которые могут вызвать онкологические риски. Но достаточных научных исследований, подтверждающих это, нет, это предположения ученых.
Наши ученые пришли к пониманию, что мы не будем рисковать будущим поколением, и правительство запретило использование хлора в ванных охлаждения. В европейских странах вообще любые добавки в воду запрещены для охлаждения мяса птицы. В странах ЕС используют исключительно воду. Но там и риски микробных заболеваний для населения высоки, люди заболевают чаще. Что касается свинины, говядины, баранины – никаких химических веществ для охлаждения этих видов мяса не используется. У нас и гормоны роста запрещены. В нашей стране – безопасность человека в приоритете.
В некоторых странах используется иной подход, когда ответственность за то, что человек покупает и употребляет, несёт сам покупатель. Главное, чтобы исчерпывающая информация о продукте была включена в маркировку. Однако и российским потребителям надо внимательно читать маркировку – если вы хотите купить мясо, а в маркировке написано, например, мясной продукт, то будьте готовы к тому, что в продукт могут быть добавлены немясные ингредиенты, например, вода, соль или специи.
– Искусственное мясо. Ещё один модный тренд. Как нам сказал представитель предприятия «Агробелогорье» Александр Дегтярь «технология выращивания мяса в пробирке далека от совершенства. В процессе его производства образуются высокотоксичные отходы. Проблема запаха уйдет, но возникнет проблема утилизации захоронения этих отходов». Когда в России ждать появления этого продукта и как это отразится на безопасности человека и природы?
– Данных о вреде от производства искусственного мяса в пробирке у меня нет. Я знаю, что затраты на его производство в тысячи раз больше традиционного производства и поэтому себестоимость этого продукта высока, а цена для обывателя неприемлема. Пока это исключительно научная тема. Там много задач по созданию соответствующих свойств, не только вкусовых, но ещё и визуализация, структура и много других характеристик, свойственных мясу. С точки зрения явления, наши ученые одни из мировых лидеров в исследовании этого вопроса.
Был такой российский ученый, академик Иосиф Александрович Рогов, занимавшийся таким новым направлением, как мясо invitro. Но это фундаментальные исследования, результат которых может пригодиться в будущем. Но для потребителя это очень дорогое удовольствие. Может это и понадобится в перспективе, например, для освоения Марса – «когда сделаете искусственное мясо, тогда и полетим», может быть и так...
Что касается имитации мяса, растительное – соевое, гороховое и т.д. Могу сказать, что такие продукты не могут называться мясом. Это запрещено действующим законодательством, это обман потребителя. Мясо – это продукт убоя, полученный от продуктивных животных. Разнообразие предложения – это нормально. Главное, чтобы потребителя не обманывали. Есть понятие «кожа», а также модное понятие «экокожа». Хотя в экокоже кожи нет. Вот пока не подобрали слово, которое бы заменило слово «мясо» для растительных продуктов-имитаторов.
Не уверен, что это направление приживётся в России, потому что у нас всё-таки весьма традиционное потребление, разные национальности, многообразие культур. Мы не видим, чтобы в нашей стране серьёзно развивались тенденции растительных или других заменителей мяса. Если посмотреть на историю потребления последних 35 лет, то свинина, например, как занимала треть всего потребления мяса, так и занимает.
Коровы и метан – есть ли в России проблема?..
– Экологический след производства мяса сейчас связан с ростом выбросов метана. Эта тема активно обсуждается, вплоть до сокращения поголовья скота. Что в связи с этим предпринимается в России?
– Паника по поводу метана искусственно раздувается, мы это видим. В мировом масштабе, по данным ООН, 40 % выбросов метана приходится на сельское хозяйство, из них 32% приходится на животноводство и 8% – на рисоводство. Сейчас в мире обсуждается три постулата, которые рекомендуются разными учеными:
Первый – давайте заниматься повышением эффективности откорма животных, на килограмм мяса тратить меньше природных ресурсов, в частности, кормов, это называется конверсия корма. И тогда меньше задействовано полей, меньше происходит обезлесения и меньше воздействия на окружающую среду за счет того, что абсорбции парниковых газов повышаются. Есть второй постулат. «А давайте есть меньше мяса», и это просто модная тема. И третий простой постулат, – а давайте сократим производство, переведём все в одни руки, монополизируем, сократим конкуренцию и навяжем жесткое регулирование с использованием определённых технологий.
Наша позиция основана на данных Росстата 2017 года, где наше сельское хозяйство вместе с землепользованием и лесным хозяйством абсорбирует, то есть поглощает парниковые газы, в объёме почти 21 процент от выбросов парниковых газов, образуемых всеми секторами. То есть аграрии России по сравнению с другими секторами не формирует парниковые газы, а снижают их. А животноводство невозможно без землепользования. Территория России с её лесами и её невозделанными полями абсорбирует парниковых газов больше, чем животноводство их формирует. Вот такой у нас баланс.
Территория России с её лесами и её невозделанными полями абсорбирует парниковых газов больше, чем животноводство их формирует.
Поэтому, когда наши руководители вовлекаются в мировую климатическую повестку и пытаются включить российский АПК в регулируемые отрасли законодательства о парниковых газах (у нас как раз сейчас эта дискуссия с Правительством идёт), встаёт вопрос, почему мы, Россия, должны заниматься самоограничением и делать это первыми? Ведь нас ждёт достаточно жёсткое регулирование с определенными негативными для развития АПК последствиями в будущем.
Весь мир – лидеры климатической повестки ЕС, Соединенные Штаты, Южная Америка, Китай – никто из них не регулирует сельское хозяйство. Например, в ЕС – концентрация людей, животных на единицу площади больше в 24 раза, чем у нас. В одной только Дании, территория которой почти в 400 раз меньше территории России, с населением в 5,8 млн человек содержится 13,4 млн голов свиней. В Бразилии 200 млн голов крупного рогатого скота, у нас в 11 раз меньше, в США – 90 млн, у нас в 5 раз меньше.
По данным ООН доля животноводства России в воздействии на климат одна из самых низких мире – в 20 раз ниже, чем в Латинской Америке; в 17 раз ниже, чем в Юго-Восточной Азии и почти в 8 раз ниже, чем в Европе.
– То есть, на территории нашей страны нет такой проблемы?
– Нет. Нет проблемы, решение которой мы должны взять на себя, спасая весь мир. Если ЕС выступает лидером климатической повестки и радеет за весь мир, тогда, извините, Европа непоследовательна. Почему в ЕС идет не сокращение животноводства, а прирост производства? Ну, так сокращайте животноводство у себя. А мы своей землей и лесами будем очищать ваши парниковые газы, воздуху же неважны границы…
Мы как минимум удвоим своё животноводство, сделаем для россиян продукты ещё более доступными и будем кормить весь мир. Ну и распределим между всеми странами ответственность за парниковые газы. И климат от этого только улучшится, так как воздействие парниковых газов на климат в целом сократится.
